РОМАН ДОНИК: "ВОЛОНТЕРСТВО - ЭТО ГРАЖДАНСКАЯ ПОЗИЦИЯ"

Еще год назад слово «волонтер» для большинства украинцев звучало «дико» и непривычно. Более того, многие даже и не знали, кто такие волонтеры и чем они занимаются. Однако события на Майдане и военное противостояние на Донбассе в корне изменили эту ситуацию, дав мощный импульс для развития волонтерского движения в Украине. Сегодня о волонтерах не говорит разве что ленивый, ведь благодаря помощи, которую эти люди оказывают украинской армии, большая часть Украины, несмотря ни на что, продолжает жить мирно. Тем не менее, отношение к самим волонтерам в украинском обществе довольно неоднозначное: в то время, когда одни люди ими всячески восхищаются и стараются помогать, другие, наоборот, к волонтерскому движению относятся настороженно и нередко обвиняют его представителей в преследовании корыстных целей.

Так кем же на самом деле являются украинские волонтеры? Что заставило этих людей бросить все свои силы на оказание помощи другим? Насколько сильна поддержка волонтерского движения в обществе? И почему украинской армии сегодня не обойтись без помощи волонтеров? Все эти вопросы я задала Роману Донику — человеку, который стоял у истоков волонтерского движения в Украине и который не понаслышке знает обо всех особенностях и реалиях волонтерских будней.

Все дело в Штабе

- Роман, с весны 2014 г. Украина находится в состоянии необъявленной войны с Россией. За это время уже неоднократно менялись руководители Минобороны, но пока так и не удалось создать четко отлаженную систему, которая бы полностью обеспечивала боеспособность украинской армии. В чем, на Ваш взгляд, основная причина этого?

- По большему счету, основная проблема у нас не в Министерстве обороны, а в Генеральном Штабе, который отвечает за все эти вещи. Надо менять систему. Когда-то она была хорошая. Потом ее видоизменяли, затачивали под то, чтобы паразитировать на теле армии, когда, скажем, определенные люди оттуда имеют деньги с каждого литра солярки, с каждого гвоздя или еще чего-то. Поэтому основные проблемы по боеспособности – это все-таки проблемы Генерального Штаба.

 

- На Ваш взгляд, если исходить из процентного соотношения, то насколько процентов обеспечивают украинскую армию всем необходимым волонтеры, а на сколько процентов Минобороны? Изменилось ли это соотношение с начала боевых действий?

-В процентном соотношении здесь, в принципе, сказать нельзя. Так, Министерство обороны обеспечивает солдат продуктами питания. Другой вопрос, что могут быть какие-то перебои, когда люди попадают в окружение, но это относительно нормально для такой ситуации. Очень сильно изменилось процентное соотношение по вещам. Сейчас отшивают формы и ботинки, хотя их качество, конечно, оставляет желать лучшего. Вот недавно добились того, чтобы отшивали еще и спальники.

Понимаете, любое министерство, это огромный механизм, и просто так «сдвинуть его пинком» за один день не получится. Вот почему многие волонтеры смогли так оперативно наладить работу? Потому что они поехали на базар и без каких-либо документов купили там все, что нужно. Министерство обороны так не может. Оно работает согласно нормам в жестких рамках закона. Но вот законы эти неадекватные – они писались давным-давно и не к этим условиям. То есть нужны месяцы, а то и годы, для того чтобы что-то изменить. Сейчас вот что-то начало меняться. Появился новый министр обороны, который вроде бы имеет политическую волю и принимает на себя ответственность и риски. До этого вообще было непонятно, чем там занимались. То есть военная машина начинает потихоньку раскручиваться и работать.

- Скажите, снизился ли уровень поддержки украинских военных со стороны обычного населения по сравнению с весной этого года, когда активные военные действия только начинались?

- В общем, мне не кажется, что уровень и объем поддержки со стороны населения стал меньше. Те, кто активно помогали раньше, они, в принципе, помогают и сейчас. Да и точек приложения этой помощи стало больше. Ведь когда в феврале мы только начинали заниматься всем этим, нас в Харькове было всего 5-6 человек. Тогда здесь происходили волнения, и заниматься волонтерством было страшно, потому что это было небезопасно. Сейчас волонтеров в городе стало намного больше и это даже становится модным.

- То есть сегодня быть волонтером в Харькове безопасно?

- Видите как, в самом начале у нас отсутствовало четкое понимание, где враг, а где нет, и не было четкой линии фронта. А сейчас она есть, и в принципе предельно понятно, что все плохие ребята находятся за ней. И тоже, все помнят, как весной в Харькове резали шины и сжигали машины просто за наличие в них украинской символики. И если бы ты тогда на весь город заявил, что являешься волонтером и собираешь помощь для армии «хунты», то вероятность получить где-то в подворотне чем-то тяжелым по голове, была очень высока. Сейчас такого нет.

«Дело здесь вовсе не в Донбассе. Это война за независимость Украины»

-Скажите, какое именно событие стало для Вас своеобразной «точкой невозврата», когда Вы поняли, что не можете стоять в стороне и просто наблюдать за всем, что происходит в стране?

-Когда побили студентов. На следующее утро я сразу же был в Киеве. По поводу армии вопрос уже так не стоял. Наверное, мы не успели выйти из того «состояния Майдана», в котором находились. В принципе, все происходящее сейчас в стране – это логическое продолжение того, что было на Майдане. То есть это действительно освободительная война. И дело здесь вовсе не в Донбассе. Это война за независимость Украины.

- Сколько людей на данный момент работает в вашей волонтерской группе?

- Ну, человек 15-20. Вообще мы не ведем учет людей. И вообще я считаю, и это мое глубокое убеждение, что мы – перевозчики, мы – спикеры, мы озвучиваем то, что нужно солдатам, и мы все это сами возим. А волонтеры – это, по сути, все люди, которые помогают. Кто-то пошел в магазин и что-то купил, но у него просто не хватает ресурсов довезти это до передовой, вот мы берем это и довозим.

- У Вас лично хватает времени и ресурсов, чтобы всем этим заниматься? И получается ли совмещать активную волонтерскую деятельность с работой?

- На волонтерство  времени хватает, но на семейную жизнь его, к сожалению, совсем не остается. И страдают от этого самые близкие люди. Но у всех волонтеров так, поэтому надеемся на терпение и понимание родных. Касательно работы, то те люди, которые устойчиво занимаются оказанием помощи украинским военным, в основном являются частными предпринимателями. Безусловно, нам приходится чем-то жертвовать. Например, никто сейчас не покупает новые машины и, как выяснилось, тратить можно меньше. Но, в общем, совмещать получается.

- Наверное, Вы осознаете, что каждая Ваша поездка в зону АТО связана с риском для жизни. Страшно ли Вам ездить на передовую, зная, что можете оттуда не вернуться?

- Понимаете, каждый делает то, что он может делать и на что у него хватает сил. Боялся бы – наверное, не ездил. Вспоминаю, когда Славянск был еще оккупирован и с базового лагеря военные должны были развозить по постам еду, воду и еще какие-то продукты. Но их не могли развезти, потому что везде были вражеские засады. И получилось так, что люди буквально в 30-40 км от базового лагеря два дня сидели без воды и еды. Тогда у нас был выбор: либо везти самим, либо ничего не делать. Ну, мы довозили сами. Поэтому вопрос риска — очень условный. Люди, которые сидят в окопах,рискуют намного больше, и, скажем так, для меня нет оснований не подвергать себя риску.

«Я не могу этого не делать»

-Сейчас очень многие люди откровенно «пиарятся», в том числе и при помощи социальных сетей, на том, что они помогают армии. Как человек, который часто бывает в Facebook и постоянно пишет там заметки, с какой целью делаете это Вы?

- С одной стороны, волонтерство – это гражданская позиция, и оно всегда не публичное. Но с другой стороны, в его основе лежит просьба о помощи. Свои деньги, которые я мог потратить на армию, я потратил еще во время крымской кампании, поэтому мы вынуждены обращаться за помощью, и, следовательно, выходить в публику. Кроме того, в моем понимании одна из задач волонтеров — это давать возможность помогать другим. Я даже стараюсь не употреблять слово «я», а вместо него всегда говорить слово «мы» даже там, где я был один, потому что делаю все это не я лично. За мной стоит группа людей, которые работают в тесном кругу, а также все те люди, которые нам помогают. Поэтому у меня не получается самопиара в этом отношении. Я вполне самодостаточный человек и, скажем так, могу себе позволить по окончании всего этого процесса лечь на диван и заниматься тем, чем я занимался раньше. Волонтерство — не звездный час моей жизни. Хотя очень многие люди нашли себя в нем. Им нравится то, что они сейчас делают, ведь раньше они от себя этого не ожидали.

-То есть Вы не причисляете себя к категории тех людей, которые получают удовольствие от того, что занимаются волонтерством?

- Я не могу этого не делать, но также не могу сказать, что заниматься волонтерством мне нравится. Наоборот, мне это очень не нравится. От этого устаешь. И, опять-таки, чем больше людей начинают принимать в этом процессе участие, тем больше возникает каких-то непонятных разборок. Начинаются выяснения, кто лучший волонтер, кто правильный волонтер и т.п. Мне это все вообще дико, и в нашей группе мы на подобные вещи реагируем очень жестко.

- Вы неоднократно выражали свою поддержку и симпатию «Правому сектору». В связи с этим скажите, думали ли Вы связать свое будущее с политикой?

- Какие-то предложения были, но я об этом не думал, потому что считаю, что сейчас этому не время. Политика – вещь системная, ею нужно постоянно заниматься, и она отнимает много ресурсов, в том числе материальных. Можно было бы попробовать пойти на парламентские выборы, но понимаете как, та команда, которую я чисто теоретически мог бы привлечь к выборам, сейчас работает на войну. Есть живые люди, с которыми мы взаимодействуем, которые являются нашими подшефными, и они мне сейчас немножечко дороже, чем все остальное. Кроме того, я понимаю, что, даже пройдя в Верховную Раду, за два-три дня ничего не изменить, поэтому для политики сейчас не время.

-Хорошо, сейчас не время. А в будущем?

-В будущем, возможно. Я этого не исключаю. Рано или поздно что-то надо менять, и делать это нужно радикальными политическими и конституционными методами, а непросто сидеть на диване и критиковать всех. Но я придерживаюсь такого мнения, что начинать кого-то критиковать надо тогда, когда ты сам можешь сделать это лучше. Поэтому сейчас я занимаюсь тем, что у меня получается лучше. В будущем, безусловно, или я, или кто-то из наших ребят при моей поддержке пойдем в политику. Хотя я, наверное, больше «человек войны». Мне проблематично представить себя законотворцем. Да, я знаю, что надо делать, и я знаю, как это надо делать. Но, опять-таки, мне кажется, что я знаю. Придет время, посмотрим.

Беседу вела Виктория Блажко

P.S. Уже после нашего интервью Президент Украины Петр Порошенко 5 декабря 2014 г. своим Указом отметил Романа Доника вместе с рядом других украинских волонтеров государственными наградами за гражданское мужество, весомый вклад в развитие волонтерского движения, укрепление обороноспособности и безопасности Украинского государства и по поводу Международного дня волонтера. Так, Роман был награжден орденом Богдана Хмельницкого III степени.